Осмысление Холокоста

Кажется непонятным, как мы могли совершить столь чудовищные преступления
против безоружного гражданского населения, против евреев. Я все время задаю
себе вопрос: «Как это могло случиться?»

Из дневника Вильма Хозенфельда.

Как в безличных исторических терминах рассказать о том, что задело? Что заставило жить длительное время с внутренним вопросом о том, где же та грань, за которой человек перестает быть человеком, а становиться тем, кто просто убивает? О том уважении к евреям, которые прошли через Варшавское гетто и Треблинку, чудом остались в живых во время массовых расстрелов в Литве и Бабьем Яру, и после этого сохранили в себе человечность, и не уподобились своим палачам, убивая из чувства мести за смерть родных?..

Как рассказать о Холокосте, не говоря «я» и не выражая личную позицию, попытаться быть при этом максимально объективным, когда наша повседневность наполнена сообщениями о том, что где-то, в каком-то российском городе, например Санкт-Петербурге, подростки избивают своих сверстников, которые отличаются от них только цветом кожи – черным или желтым ? Как можно говорить о том, что мир ОСМЫСЛИЛ Холокост, когда Евросоюз обсуждает возможность издания специального законодательного акта, который бы оговаривал наказание за отрицание Холокоста?..

И все же, я попробую, попытаюсь говорить о том, как и в какой степени мир осмыслил Холокост. Я не буду обращаться к новостной ленте, сообщения которой свидетельствуют о том, что спустя 60 лет мир в лице отдельных групп людей катиться к геноциду и Холокосту, расизму и притеснениям людей по религиозному или расовому признаку. Я буду говорить лишь о том, как осмысляется Холокост в истории и киноискусстве.

В основе осмысления Холокоста, прежде всего, лежит обращение к тем историческим источникам, документам, которые фиксируют события еврейской катастрофы. Уже после изучения их человек, будь он кинорежиссером или историком, дает свою оценку и интерпретацию событий.

Источники по истории Холокоста огромны: это и воспоминания евреев-жертв Холокоста и автобиографические повести , и дневники их палачей, это кадры немецкой кинопленки и фотографии, официальные документы III рейха по «еврейскому вопросу», которые опубликованы в многотомных изданиях материалов Нюрнбергского процесса , это и братские могилы расстрелянных евреев в Восточной Европе, и остатки лагерей массового уничтожения. Но, не смотря на это, можно говорить о том, что историками тема Холокоста довольно мало осмыслена. Российские и советские историки чаще всего обходят ее стороной. Про западных авторов нельзя сказать, что эта тема ими забыта. Скорее, о ней пишут однобоко: по источникам восстановлен весь ход этой Катастрофы, начиная от строк в «Майнкампф», где впервые провозглашается Гитлером неполноценность евреев как народа, и заканчивая ходом мероприятий по «еврейскому вопросу» в каждом отдельном государстве, оккупированном III рейхом, в каждом городе. Историки сыплют статистическими данными, подсчитывают количество жертв по каждому региону, устанавливают, кто же все-таки принимал конкретные решения о ликвидации евреев, и клеймят этих немцев, венгров, румын. Но этот огромный ворох информации, которая идет из книг, сродни молчанию и тишине. В таком случае всегда возникает вопрос: а какую позицию занимали другие европейские страны, не входившие в число германских сателлитов? Пытались ли они как-то остановить насилие в Германии и спасти хотя бы часть евреев? Ответ на этот вопрос дают работы историков-евреев. Они пишут о том, что Англия, Франция и Соединенные Штаты постоянно руководствовались определенными квотами на въезд евреев страну, в большинстве стран общественное мнение было настроение таким образом, что оно фактически блокировало возможное вмешательство со стороны своих властей в судьбу восточноевропейского еврейства, чтобы хоть как-то приостановить или уменьшить Катастрофу. Возможно, этот комплекс вины до сих пор живет в сознании европейцев и американцев, и он очень хорошо проявляется в исследованиях историков – в их молчании в определенных аспектах темы … К слову сказать, последнее время в Западной Европе стали появляться радикальные реплики о том, что Холокост – это миф, рожденный странами антигитлеровской коалиции на Нюрнбергском процессе. Скорее всего, вина европейцев нашла и такой выход – через отрицание самой ее причины…

По-другому к изучению этой темы подходит еврейская историография. Историки стремятся максимально точно воссоздать картину жизни евреев в годы Холокоста, причем, их интересуют не только сам ход репрессий, но и общественно-культурная жизнь народа в этот период. В каждом предложении чувствуется то сопереживание и сострадание, которое испытывает автор к своему народу, к каждому его представителю . Причем, изучение Холокоста и публикацию результатов своих исследований еврейские историки ведут не только через издание книг, но и через создание web-сайтов . Создатели таких сайтов уделяют большое внимание людям, которые помогли евреям, спасая их от нацизма. Очень много статей посвящено Оскару Шиндлеру и Вильму Хозенфельду, которые, будучи членами НСДАП, не приняли идею массового уничтожения евреев, и как могли помогали им… Но в тоже время, еврейские историки обходят стороной тему влияния Холокоста на сознание всего мира… Они мыслят лишь в рамках национальной трагедии…

По-другому осмысливается Холокост в рамках киноискусства. У каждого автора – свой Холокост. Так, Роман Полански, прошедший через гетто Кракова и концлагеря в юношеском возрасте, снял фильм «Пианист» (2002) по дневникам польского пианиста Владислава Шпильмана, который во многом автобиографичен. Режиссер смог показать не только максимально близко к реальности, в которой он сам жил, типичное существование восточноевропейского гетто. Главный герой фильма – человек, ведущий жизнь крысы в постепенно уничтожаемом нацистами гетто. Единственное чувство, которое появляется у зрителя – сострадание к Пианисту. Отдельной темой в фильме звучит помощь евреям гетто со стороны поляков. Кульминационный момент фильма – встреча Пианиста-еврея и немецкого офицера, который спасает его от смерти от голода и холода. Режиссер постоянно создает определенную двойственность – он то показывает поляка-предателя, то польского врача, едущего в гетто для операции еврею, то немца, расстреливающего детей, то немца, способного сопереживать и помогать, человека, внутренне отвергшего нацистские идеи и готового идти на риск ради спасения еврея.

Другой фильм о Холокосте, основанный на реальных событиях, - это «Список Шиндлера» (1993) Стивена Спилберга. Этот режиссер проходит к теме Холокоста иначе: если Р.Полански показывает Катастрофу через судьбу конкретного человека, то С. Спилберг мыслит более монументально и масштабно: евреи-рабочие на фабрике Шиндлера – это целая община, отдельный мир, больше тысячи человек. Они как бы сливаются, они создают единый образ, в котором нет того героя, образ которого бы был максимально разработан режиссером, они - как коллективный портрет. Автор фильма стремиться показать судьбу этих евреев как характерную для всего народа, за одним лишь малым исключением – благодаря Шиндлеру они все остались живы… Обращение к этой теме было продиктовано в немалой степенью и личными мотивами – С.Спилберг происходит из семьи американских евреев, и Катастрофа не является для него только лишь фактом из истории. Как еврей, он был чувствителен к страданиям своего народа – через несколько лет он возглавил Международный Фонд Шоа, а тема страдания еврейского народа и антисемитизма еще раз будет поднята им – в фильме «Мюнхен» (2005), который посвящен расстрелу израильских спортсменов на Мюнхенской олимпиаде 1978 г.

Еще один фильм о Холокосте, вызвавший волну возмущения после выхода в прокат, и, тем не менее, получивший «Оскар» за лучший иностранный фильм - это «Жизнь прекрасна» (1998) Роберто Бениньи. Чем же были возмущены зрители? Традиционно до этого фильмы о Холокосте снимались в жанре драмы, а Р.Бениньи сделал трагикомедию: отец, находчивый итальянский еврей, попавший с сыном в концлагерь, пытается защитить ребенка от всех ужасов, не ранить ребенка самим фактом того, что люди уничтожают людей только лишь за то, что они – евреи, и придумывает для этого детскую игру, чтобы как-то объяснить сыну, зачем они здесь… В сценарии этого фильма воплотились детские воспоминания Р.Бениньи – его отец, итальянец, в 1944 г., попал в концентрационный лагерь для евреев. Уже потом, после войны, он часто рассказывал своим детям об этом периоде своей жизни, но так, чтобы это их не ранило – придумывал «игровое» объяснение концлагеря… Р. Бениньи удалось показать Холокост глазами детей… Нужно заметить, что это было традиционным объяснением для еврейских детей: так, пианист В. Шпильман в «Варшавских дневниках, 1939 – 1945 гг.» пишет, что Янус Корчак придумывал такую же игру для своих детей-сирот, когда их вели по улицам Варшавы для оправки в Треблинку… Все эти три фильма имели огромнейший успех, все они получили премии Оскара и Каннского льва, вызвали большой общественный резонанс… Здесь можно отметить одну определенную тенденцию: к осмыслению Холокоста приступают лишь те режиссеры, для которых эта тема становиться «своей», люди, которые принимают боль еврейского народа и Катастрофу как свою…

Тот общественный резонанс, который вызывали и вызывают эти фильмы до сих пор, говорят о том, что тема Холокоста является актуальной и болезненной и по сей день, по прошествии уже 60 лет…

Сколько раз еще режиссеры будут обращаться к теме Холокоста в своих фильмах?

Сколько раз Евросоюз и ООН будут обсуждать законодательные акты о наказании за непризнание Холокоста? Сколько книг и метров документалистики будет смонтировано о Треблинке, Освенциме, Варшавском гетто? Эли Визель, рассуждая о публикации любительских фотографий немецких солдат и офицеров в альбомах, посвященных, Холокосту, пишет: «Чем объясняется мазохистский порыв, побуждающий вас держать перед глазами книгу о прошлом, которое завернуто в саван, но еще не опущено в могилу? Прежде всего, жаждой знания, желанием понять. Истории о зверствах читают, прежде всего, оставшиеся в живых. Чтобы постичь, пусть и с опозданием, истину, которая им прежде не давалась….» . Так и каждый человек, по мере постижения мира и истории, должен постоянно помнить о Катастрофе, пытаться понять и осмыслить неосмыслимое – как такое возможно? Иначе нас ждут толпы тех подростков, которые забивают людей ногами только за то, что они другого цвета кожи…

Возвращаясь к эпиграфу… Германия после войны испытала не меньший страх перед злодеяниями нацистского режима, чем еврей на селекции в лагере… Чувство вины живет в сознании европейцев и до сих пор. Важно лишь, чтобы оно не начало массово проявляться так, как оно иногда звучит в наши дни: в отрицании самого Холокоста Иначе мир вернется к подобной же Катастрофе. Важно осознать Холокост как часть человеческого прошлого, как то, к чему не должно быть возврата и постоянно помнить о нем…